— Words, words, words.
Есть люди, и надо отметить, что таких не так мало, которые полагают, что так называемую истину — правду о жизни и ее источнике — можно постичь с помощью слов. Они разрабатывают сложные умозрительные концепции, умножают трудновыговариваемые термины... а итог... где воз? и ныне там?
А что если прислушаться к немногочисленным представителям рода человеческого (иногда их называют мудрецами), которые говорят, что словами истину не нащупаешь? Слова лишь о словах и толкуют. Или о предметах, которые можно ощутить физически. Все остальные слова, как выразился Виктор Пелевин, — слова-призраки. Например, это такие слова как "ум", "дао", "бог", "пустота", "абсолют", "душа", "сознание", "просветление", "реальность", "истина" и так далее…
Наша сокровенная природа не может быть выражена в словах, так же как тишину нельзя сыграть на балалайке.
Так называемые мудрецы говорят, что слова и мысли проистекают из неизреченного источника, о котором словами не скажешь ничего. Кроме разве что того, что никакие слова не подойдут для описания этого источника.
Тогда, спрашивается, зачем вообще мучить себя (и других) бесконечными спорами и "дискуссиями" о значении всевозможных слов-призраков?
Возразить на это можно так — чем в таком случае мы отличаемся от животных? Они ведь тоже о тонких философских материях не толкуют с помощью слов. Неужели они мудры и познали истину?
Об этом мы ничего не скажем, поскольку всякое слово снова увлечет нас в нескончаемый хоровод умоблудия.
Как все-таки иногда уместно благородное молчание 🙂
Благородное молчание если тот кто молчит — знает. Хотя и в другом случае оно тоже бывает уместно 🙂
...в другом случае оно вдвойне уместно 🙂 Молчит же, не тот кто знает, а тот кто знает, и кого все приглашают подискутировать да поспорить о разных глупостях, не имеющих к существу дела никакого отношения :-))
Благородное молчание если тот кто молчит — знает. Хотя и в другом случае оно тоже бывает уместно 🙂
...в другом случае оно вдвойне уместно 🙂 Молчит же, не тот кто знает, а тот кто знает, и кого все приглашают подискутировать да поспорить о разных глупостях, не имеющих к существу дела никакого отношения :-))
Благородное молчание если тот кто молчит — знает. Хотя и в другом случае оно тоже бывает уместно 🙂
...в другом случае оно вдвойне уместно 🙂 Молчит же, не тот кто знает, а тот кто знает, и кого все приглашают подискутировать да поспорить о разных глупостях, не имеющих к существу дела никакого отношения :-))
Благородное молчание если тот кто молчит — знает. Хотя и в другом случае оно тоже бывает уместно 🙂
...в другом случае оно вдвойне уместно 🙂 Молчит же, не тот кто знает, а тот кто знает, и кого все приглашают подискутировать да поспорить о разных глупостях, не имеющих к существу дела никакого отношения :-))
Благородное молчание если тот кто молчит — знает. Хотя и в другом случае оно тоже бывает уместно 🙂
...в другом случае оно вдвойне уместно 🙂 Молчит же, не тот кто знает, а тот кто знает, и кого все приглашают подискутировать да поспорить о разных глупостях, не имеющих к существу дела никакого отношения :-))
Благородное молчание если тот кто молчит — знает. Хотя и в другом случае оно тоже бывает уместно 🙂
...в другом случае оно вдвойне уместно 🙂 Молчит же, не тот кто знает, а тот кто знает, и кого все приглашают подискутировать да поспорить о разных глупостях, не имеющих к существу дела никакого отношения :-))
Благородное молчание если тот кто молчит — знает. Хотя и в другом случае оно тоже бывает уместно 🙂
...в другом случае оно вдвойне уместно 🙂 Молчит же, не тот кто знает, а тот кто знает, и кого все приглашают подискутировать да поспорить о разных глупостях, не имеющих к существу дела никакого отношения :-))
Благородное молчание если тот кто молчит — знает. Хотя и в другом случае оно тоже бывает уместно 🙂
...в другом случае оно вдвойне уместно 🙂 Молчит же, не тот кто знает, а тот кто знает, и кого все приглашают подискутировать да поспорить о разных глупостях, не имеющих к существу дела никакого отношения :-))
Благородное молчание если тот кто молчит — знает. Хотя и в другом случае оно тоже бывает уместно 🙂
...в другом случае оно вдвойне уместно 🙂 Молчит же, не тот кто знает, а тот кто знает, и кого все приглашают подискутировать да поспорить о разных глупостях, не имеющих к существу дела никакого отношения :-))
Благородное молчание если тот кто молчит — знает. Хотя и в другом случае оно тоже бывает уместно 🙂
...в другом случае оно вдвойне уместно 🙂 Молчит же, не тот кто знает, а тот кто знает, и кого все приглашают подискутировать да поспорить о разных глупостях, не имеющих к существу дела никакого отношения :-))
Благородное молчание если тот кто молчит — знает. Хотя и в другом случае оно тоже бывает уместно 🙂
...в другом случае оно вдвойне уместно 🙂 Молчит же, не тот кто знает, а тот кто знает, и кого все приглашают подискутировать да поспорить о разных глупостях, не имеющих к существу дела никакого отношения :-))
Благородное молчание если тот кто молчит — знает. Хотя и в другом случае оно тоже бывает уместно 🙂
...в другом случае оно вдвойне уместно 🙂 Молчит же, не тот кто знает, а тот кто знает, и кого все приглашают подискутировать да поспорить о разных глупостях, не имеющих к существу дела никакого отношения :-))
Благородное молчание если тот кто молчит — знает. Хотя и в другом случае оно тоже бывает уместно 🙂
...в другом случае оно вдвойне уместно 🙂 Молчит же, не тот кто знает, а тот кто знает, и кого все приглашают подискутировать да поспорить о разных глупостях, не имеющих к существу дела никакого отношения :-))
Благородное молчание если тот кто молчит — знает. Хотя и в другом случае оно тоже бывает уместно 🙂
...в другом случае оно вдвойне уместно 🙂 Молчит же, не тот кто знает, а тот кто знает, и кого все приглашают подискутировать да поспорить о разных глупостях, не имеющих к существу дела никакого отношения :-))
Благородное молчание если тот кто молчит — знает. Хотя и в другом случае оно тоже бывает уместно 🙂
...в другом случае оно вдвойне уместно 🙂 Молчит же, не тот кто знает, а тот кто знает, и кого все приглашают подискутировать да поспорить о разных глупостях, не имеющих к существу дела никакого отношения :-))
Благородное молчание если тот кто молчит — знает. Хотя и в другом случае оно тоже бывает уместно 🙂
...в другом случае оно вдвойне уместно 🙂 Молчит же, не тот кто знает, а тот кто знает, и кого все приглашают подискутировать да поспорить о разных глупостях, не имеющих к существу дела никакого отношения :-))
Благородное молчание если тот кто молчит — знает. Хотя и в другом случае оно тоже бывает уместно 🙂
...в другом случае оно вдвойне уместно 🙂 Молчит же, не тот кто знает, а тот кто знает, и кого все приглашают подискутировать да поспорить о разных глупостях, не имеющих к существу дела никакого отношения :-))
а для чего неизреченный источник проистекает в этот мир? не для того ли, чтобы обрести форму (пусть в виде и слов даже) и познать себя? молчание — золото, да. Но если есть импульс выразить что-то в слове, нужно эти самые слова искать и выражать-таки.
То, что порождает не обязательно тождественно порождаемому. И порождает ли неизреченное так как мы привыкли об этом думать на основе нашего обыденного опыта? Слишком уж мы антропоморфизируем, то есть очеловечиваем то, что лежит за гранью познания и понимания. Но это и не удивительно. Язык создавался вовсе не для того, чтобы им описывать неописуемое.
Если бесформенное «порождает» форму, то это вовсе не означает, что это форма бесформенного. Глядя в окно, Вы же не скажете, что небо прямоугольное, потому что оконная рама имеет прямоугольную форму. Да, без неба, или пространства, прямоугольного окна не существовало бы. Но это вовсе не означает, что в возникновении формы виновно небо. Так же как невиновно оно в появлении на нем облаков 🙂 Хотя все это, в любом случае, метафоры. И проистекают они из человеческого опыта. Познает ли себя бесформенное в форме? Сложный вопрос. А познает ли себя небо в оконной раме? 🙂
сутра сердца праджняпарамиты
Здесь, Шарипутра, форма – пустота, а пустота – форма. Пустота неотлична от формы, форма неотлична от пустоты; что форма – то пустота, что пустота – то форма. Точно так же эмоции, понятия, кармические образования, сознание. Здесь, Шарипутра, все дхармы отмечены пустотой, не рождены и не преходящи, не загрязнены и не очищены, не ущербны и не совершенны. Поэтому, Шарипутра, в пустоте нет формы, нет эмоций, нет понятий, нет кармических образований, нет сознания, нет глаза, уха, носа, языка, тела, ума, нет видимого, слышимого, обоняемого, вкушаемого, осязаемого, нет дхарм. Нет элементов, начиная от глаза и кончая сознанием ума. Нет неведения, нет пресечения неведения и далее, вплоть до того, что нет старости и смерти и нет пресечения старости и смерти.
а для чего неизреченный источник проистекает в этот мир? не для того ли, чтобы обрести форму (пусть в виде и слов даже) и познать себя? молчание — золото, да. Но если есть импульс выразить что-то в слове, нужно эти самые слова искать и выражать-таки.
То, что порождает не обязательно тождественно порождаемому. И порождает ли неизреченное так как мы привыкли об этом думать на основе нашего обыденного опыта? Слишком уж мы антропоморфизируем, то есть очеловечиваем то, что лежит за гранью познания и понимания. Но это и не удивительно. Язык создавался вовсе не для того, чтобы им описывать неописуемое.
Если бесформенное «порождает» форму, то это вовсе не означает, что это форма бесформенного. Глядя в окно, Вы же не скажете, что небо прямоугольное, потому что оконная рама имеет прямоугольную форму. Да, без неба, или пространства, прямоугольного окна не существовало бы. Но это вовсе не означает, что в возникновении формы виновно небо. Так же как невиновно оно в появлении на нем облаков 🙂 Хотя все это, в любом случае, метафоры. И проистекают они из человеческого опыта. Познает ли себя бесформенное в форме? Сложный вопрос. А познает ли себя небо в оконной раме? 🙂
сутра сердца праджняпарамиты
Здесь, Шарипутра, форма – пустота, а пустота – форма. Пустота неотлична от формы, форма неотлична от пустоты; что форма – то пустота, что пустота – то форма. Точно так же эмоции, понятия, кармические образования, сознание. Здесь, Шарипутра, все дхармы отмечены пустотой, не рождены и не преходящи, не загрязнены и не очищены, не ущербны и не совершенны. Поэтому, Шарипутра, в пустоте нет формы, нет эмоций, нет понятий, нет кармических образований, нет сознания, нет глаза, уха, носа, языка, тела, ума, нет видимого, слышимого, обоняемого, вкушаемого, осязаемого, нет дхарм. Нет элементов, начиная от глаза и кончая сознанием ума. Нет неведения, нет пресечения неведения и далее, вплоть до того, что нет старости и смерти и нет пресечения старости и смерти.
а для чего неизреченный источник проистекает в этот мир? не для того ли, чтобы обрести форму (пусть в виде и слов даже) и познать себя? молчание — золото, да. Но если есть импульс выразить что-то в слове, нужно эти самые слова искать и выражать-таки.
То, что порождает не обязательно тождественно порождаемому. И порождает ли неизреченное так как мы привыкли об этом думать на основе нашего обыденного опыта? Слишком уж мы антропоморфизируем, то есть очеловечиваем то, что лежит за гранью познания и понимания. Но это и не удивительно. Язык создавался вовсе не для того, чтобы им описывать неописуемое.
Если бесформенное «порождает» форму, то это вовсе не означает, что это форма бесформенного. Глядя в окно, Вы же не скажете, что небо прямоугольное, потому что оконная рама имеет прямоугольную форму. Да, без неба, или пространства, прямоугольного окна не существовало бы. Но это вовсе не означает, что в возникновении формы виновно небо. Так же как невиновно оно в появлении на нем облаков 🙂 Хотя все это, в любом случае, метафоры. И проистекают они из человеческого опыта. Познает ли себя бесформенное в форме? Сложный вопрос. А познает ли себя небо в оконной раме? 🙂
сутра сердца праджняпарамиты
Здесь, Шарипутра, форма – пустота, а пустота – форма. Пустота неотлична от формы, форма неотлична от пустоты; что форма – то пустота, что пустота – то форма. Точно так же эмоции, понятия, кармические образования, сознание. Здесь, Шарипутра, все дхармы отмечены пустотой, не рождены и не преходящи, не загрязнены и не очищены, не ущербны и не совершенны. Поэтому, Шарипутра, в пустоте нет формы, нет эмоций, нет понятий, нет кармических образований, нет сознания, нет глаза, уха, носа, языка, тела, ума, нет видимого, слышимого, обоняемого, вкушаемого, осязаемого, нет дхарм. Нет элементов, начиная от глаза и кончая сознанием ума. Нет неведения, нет пресечения неведения и далее, вплоть до того, что нет старости и смерти и нет пресечения старости и смерти.
а для чего неизреченный источник проистекает в этот мир? не для того ли, чтобы обрести форму (пусть в виде и слов даже) и познать себя? молчание — золото, да. Но если есть импульс выразить что-то в слове, нужно эти самые слова искать и выражать-таки.
То, что порождает не обязательно тождественно порождаемому. И порождает ли неизреченное так как мы привыкли об этом думать на основе нашего обыденного опыта? Слишком уж мы антропоморфизируем, то есть очеловечиваем то, что лежит за гранью познания и понимания. Но это и не удивительно. Язык создавался вовсе не для того, чтобы им описывать неописуемое.
Если бесформенное «порождает» форму, то это вовсе не означает, что это форма бесформенного. Глядя в окно, Вы же не скажете, что небо прямоугольное, потому что оконная рама имеет прямоугольную форму. Да, без неба, или пространства, прямоугольного окна не существовало бы. Но это вовсе не означает, что в возникновении формы виновно небо. Так же как невиновно оно в появлении на нем облаков 🙂 Хотя все это, в любом случае, метафоры. И проистекают они из человеческого опыта. Познает ли себя бесформенное в форме? Сложный вопрос. А познает ли себя небо в оконной раме? 🙂
сутра сердца праджняпарамиты
Здесь, Шарипутра, форма – пустота, а пустота – форма. Пустота неотлична от формы, форма неотлична от пустоты; что форма – то пустота, что пустота – то форма. Точно так же эмоции, понятия, кармические образования, сознание. Здесь, Шарипутра, все дхармы отмечены пустотой, не рождены и не преходящи, не загрязнены и не очищены, не ущербны и не совершенны. Поэтому, Шарипутра, в пустоте нет формы, нет эмоций, нет понятий, нет кармических образований, нет сознания, нет глаза, уха, носа, языка, тела, ума, нет видимого, слышимого, обоняемого, вкушаемого, осязаемого, нет дхарм. Нет элементов, начиная от глаза и кончая сознанием ума. Нет неведения, нет пресечения неведения и далее, вплоть до того, что нет старости и смерти и нет пресечения старости и смерти.
а для чего неизреченный источник проистекает в этот мир? не для того ли, чтобы обрести форму (пусть в виде и слов даже) и познать себя? молчание — золото, да. Но если есть импульс выразить что-то в слове, нужно эти самые слова искать и выражать-таки.
То, что порождает не обязательно тождественно порождаемому. И порождает ли неизреченное так как мы привыкли об этом думать на основе нашего обыденного опыта? Слишком уж мы антропоморфизируем, то есть очеловечиваем то, что лежит за гранью познания и понимания. Но это и не удивительно. Язык создавался вовсе не для того, чтобы им описывать неописуемое.
Если бесформенное «порождает» форму, то это вовсе не означает, что это форма бесформенного. Глядя в окно, Вы же не скажете, что небо прямоугольное, потому что оконная рама имеет прямоугольную форму. Да, без неба, или пространства, прямоугольного окна не существовало бы. Но это вовсе не означает, что в возникновении формы виновно небо. Так же как невиновно оно в появлении на нем облаков 🙂 Хотя все это, в любом случае, метафоры. И проистекают они из человеческого опыта. Познает ли себя бесформенное в форме? Сложный вопрос. А познает ли себя небо в оконной раме? 🙂
сутра сердца праджняпарамиты
Здесь, Шарипутра, форма – пустота, а пустота – форма. Пустота неотлична от формы, форма неотлична от пустоты; что форма – то пустота, что пустота – то форма. Точно так же эмоции, понятия, кармические образования, сознание. Здесь, Шарипутра, все дхармы отмечены пустотой, не рождены и не преходящи, не загрязнены и не очищены, не ущербны и не совершенны. Поэтому, Шарипутра, в пустоте нет формы, нет эмоций, нет понятий, нет кармических образований, нет сознания, нет глаза, уха, носа, языка, тела, ума, нет видимого, слышимого, обоняемого, вкушаемого, осязаемого, нет дхарм. Нет элементов, начиная от глаза и кончая сознанием ума. Нет неведения, нет пресечения неведения и далее, вплоть до того, что нет старости и смерти и нет пресечения старости и смерти.
а для чего неизреченный источник проистекает в этот мир? не для того ли, чтобы обрести форму (пусть в виде и слов даже) и познать себя? молчание — золото, да. Но если есть импульс выразить что-то в слове, нужно эти самые слова искать и выражать-таки.
То, что порождает не обязательно тождественно порождаемому. И порождает ли неизреченное так как мы привыкли об этом думать на основе нашего обыденного опыта? Слишком уж мы антропоморфизируем, то есть очеловечиваем то, что лежит за гранью познания и понимания. Но это и не удивительно. Язык создавался вовсе не для того, чтобы им описывать неописуемое.
Если бесформенное «порождает» форму, то это вовсе не означает, что это форма бесформенного. Глядя в окно, Вы же не скажете, что небо прямоугольное, потому что оконная рама имеет прямоугольную форму. Да, без неба, или пространства, прямоугольного окна не существовало бы. Но это вовсе не означает, что в возникновении формы виновно небо. Так же как невиновно оно в появлении на нем облаков 🙂 Хотя все это, в любом случае, метафоры. И проистекают они из человеческого опыта. Познает ли себя бесформенное в форме? Сложный вопрос. А познает ли себя небо в оконной раме? 🙂
сутра сердца праджняпарамиты
Здесь, Шарипутра, форма – пустота, а пустота – форма. Пустота неотлична от формы, форма неотлична от пустоты; что форма – то пустота, что пустота – то форма. Точно так же эмоции, понятия, кармические образования, сознание. Здесь, Шарипутра, все дхармы отмечены пустотой, не рождены и не преходящи, не загрязнены и не очищены, не ущербны и не совершенны. Поэтому, Шарипутра, в пустоте нет формы, нет эмоций, нет понятий, нет кармических образований, нет сознания, нет глаза, уха, носа, языка, тела, ума, нет видимого, слышимого, обоняемого, вкушаемого, осязаемого, нет дхарм. Нет элементов, начиная от глаза и кончая сознанием ума. Нет неведения, нет пресечения неведения и далее, вплоть до того, что нет старости и смерти и нет пресечения старости и смерти.
а для чего неизреченный источник проистекает в этот мир? не для того ли, чтобы обрести форму (пусть в виде и слов даже) и познать себя? молчание — золото, да. Но если есть импульс выразить что-то в слове, нужно эти самые слова искать и выражать-таки.
То, что порождает не обязательно тождественно порождаемому. И порождает ли неизреченное так как мы привыкли об этом думать на основе нашего обыденного опыта? Слишком уж мы антропоморфизируем, то есть очеловечиваем то, что лежит за гранью познания и понимания. Но это и не удивительно. Язык создавался вовсе не для того, чтобы им описывать неописуемое.
Если бесформенное «порождает» форму, то это вовсе не означает, что это форма бесформенного. Глядя в окно, Вы же не скажете, что небо прямоугольное, потому что оконная рама имеет прямоугольную форму. Да, без неба, или пространства, прямоугольного окна не существовало бы. Но это вовсе не означает, что в возникновении формы виновно небо. Так же как невиновно оно в появлении на нем облаков 🙂 Хотя все это, в любом случае, метафоры. И проистекают они из человеческого опыта. Познает ли себя бесформенное в форме? Сложный вопрос. А познает ли себя небо в оконной раме? 🙂
сутра сердца праджняпарамиты
Здесь, Шарипутра, форма – пустота, а пустота – форма. Пустота неотлична от формы, форма неотлична от пустоты; что форма – то пустота, что пустота – то форма. Точно так же эмоции, понятия, кармические образования, сознание. Здесь, Шарипутра, все дхармы отмечены пустотой, не рождены и не преходящи, не загрязнены и не очищены, не ущербны и не совершенны. Поэтому, Шарипутра, в пустоте нет формы, нет эмоций, нет понятий, нет кармических образований, нет сознания, нет глаза, уха, носа, языка, тела, ума, нет видимого, слышимого, обоняемого, вкушаемого, осязаемого, нет дхарм. Нет элементов, начиная от глаза и кончая сознанием ума. Нет неведения, нет пресечения неведения и далее, вплоть до того, что нет старости и смерти и нет пресечения старости и смерти.
а для чего неизреченный источник проистекает в этот мир? не для того ли, чтобы обрести форму (пусть в виде и слов даже) и познать себя? молчание — золото, да. Но если есть импульс выразить что-то в слове, нужно эти самые слова искать и выражать-таки.
То, что порождает не обязательно тождественно порождаемому. И порождает ли неизреченное так как мы привыкли об этом думать на основе нашего обыденного опыта? Слишком уж мы антропоморфизируем, то есть очеловечиваем то, что лежит за гранью познания и понимания. Но это и не удивительно. Язык создавался вовсе не для того, чтобы им описывать неописуемое.
Если бесформенное «порождает» форму, то это вовсе не означает, что это форма бесформенного. Глядя в окно, Вы же не скажете, что небо прямоугольное, потому что оконная рама имеет прямоугольную форму. Да, без неба, или пространства, прямоугольного окна не существовало бы. Но это вовсе не означает, что в возникновении формы виновно небо. Так же как невиновно оно в появлении на нем облаков 🙂 Хотя все это, в любом случае, метафоры. И проистекают они из человеческого опыта. Познает ли себя бесформенное в форме? Сложный вопрос. А познает ли себя небо в оконной раме? 🙂
сутра сердца праджняпарамиты
Здесь, Шарипутра, форма – пустота, а пустота – форма. Пустота неотлична от формы, форма неотлична от пустоты; что форма – то пустота, что пустота – то форма. Точно так же эмоции, понятия, кармические образования, сознание. Здесь, Шарипутра, все дхармы отмечены пустотой, не рождены и не преходящи, не загрязнены и не очищены, не ущербны и не совершенны. Поэтому, Шарипутра, в пустоте нет формы, нет эмоций, нет понятий, нет кармических образований, нет сознания, нет глаза, уха, носа, языка, тела, ума, нет видимого, слышимого, обоняемого, вкушаемого, осязаемого, нет дхарм. Нет элементов, начиная от глаза и кончая сознанием ума. Нет неведения, нет пресечения неведения и далее, вплоть до того, что нет старости и смерти и нет пресечения старости и смерти.
а для чего неизреченный источник проистекает в этот мир? не для того ли, чтобы обрести форму (пусть в виде и слов даже) и познать себя? молчание — золото, да. Но если есть импульс выразить что-то в слове, нужно эти самые слова искать и выражать-таки.
То, что порождает не обязательно тождественно порождаемому. И порождает ли неизреченное так как мы привыкли об этом думать на основе нашего обыденного опыта? Слишком уж мы антропоморфизируем, то есть очеловечиваем то, что лежит за гранью познания и понимания. Но это и не удивительно. Язык создавался вовсе не для того, чтобы им описывать неописуемое.
Если бесформенное «порождает» форму, то это вовсе не означает, что это форма бесформенного. Глядя в окно, Вы же не скажете, что небо прямоугольное, потому что оконная рама имеет прямоугольную форму. Да, без неба, или пространства, прямоугольного окна не существовало бы. Но это вовсе не означает, что в возникновении формы виновно небо. Так же как невиновно оно в появлении на нем облаков 🙂 Хотя все это, в любом случае, метафоры. И проистекают они из человеческого опыта. Познает ли себя бесформенное в форме? Сложный вопрос. А познает ли себя небо в оконной раме? 🙂
сутра сердца праджняпарамиты
Здесь, Шарипутра, форма – пустота, а пустота – форма. Пустота неотлична от формы, форма неотлична от пустоты; что форма – то пустота, что пустота – то форма. Точно так же эмоции, понятия, кармические образования, сознание. Здесь, Шарипутра, все дхармы отмечены пустотой, не рождены и не преходящи, не загрязнены и не очищены, не ущербны и не совершенны. Поэтому, Шарипутра, в пустоте нет формы, нет эмоций, нет понятий, нет кармических образований, нет сознания, нет глаза, уха, носа, языка, тела, ума, нет видимого, слышимого, обоняемого, вкушаемого, осязаемого, нет дхарм. Нет элементов, начиная от глаза и кончая сознанием ума. Нет неведения, нет пресечения неведения и далее, вплоть до того, что нет старости и смерти и нет пресечения старости и смерти.
а для чего неизреченный источник проистекает в этот мир? не для того ли, чтобы обрести форму (пусть в виде и слов даже) и познать себя? молчание — золото, да. Но если есть импульс выразить что-то в слове, нужно эти самые слова искать и выражать-таки.
То, что порождает не обязательно тождественно порождаемому. И порождает ли неизреченное так как мы привыкли об этом думать на основе нашего обыденного опыта? Слишком уж мы антропоморфизируем, то есть очеловечиваем то, что лежит за гранью познания и понимания. Но это и не удивительно. Язык создавался вовсе не для того, чтобы им описывать неописуемое.
Если бесформенное «порождает» форму, то это вовсе не означает, что это форма бесформенного. Глядя в окно, Вы же не скажете, что небо прямоугольное, потому что оконная рама имеет прямоугольную форму. Да, без неба, или пространства, прямоугольного окна не существовало бы. Но это вовсе не означает, что в возникновении формы виновно небо. Так же как невиновно оно в появлении на нем облаков 🙂 Хотя все это, в любом случае, метафоры. И проистекают они из человеческого опыта. Познает ли себя бесформенное в форме? Сложный вопрос. А познает ли себя небо в оконной раме? 🙂
сутра сердца праджняпарамиты
Здесь, Шарипутра, форма – пустота, а пустота – форма. Пустота неотлична от формы, форма неотлична от пустоты; что форма – то пустота, что пустота – то форма. Точно так же эмоции, понятия, кармические образования, сознание. Здесь, Шарипутра, все дхармы отмечены пустотой, не рождены и не преходящи, не загрязнены и не очищены, не ущербны и не совершенны. Поэтому, Шарипутра, в пустоте нет формы, нет эмоций, нет понятий, нет кармических образований, нет сознания, нет глаза, уха, носа, языка, тела, ума, нет видимого, слышимого, обоняемого, вкушаемого, осязаемого, нет дхарм. Нет элементов, начиная от глаза и кончая сознанием ума. Нет неведения, нет пресечения неведения и далее, вплоть до того, что нет старости и смерти и нет пресечения старости и смерти.
а для чего неизреченный источник проистекает в этот мир? не для того ли, чтобы обрести форму (пусть в виде и слов даже) и познать себя? молчание — золото, да. Но если есть импульс выразить что-то в слове, нужно эти самые слова искать и выражать-таки.
То, что порождает не обязательно тождественно порождаемому. И порождает ли неизреченное так как мы привыкли об этом думать на основе нашего обыденного опыта? Слишком уж мы антропоморфизируем, то есть очеловечиваем то, что лежит за гранью познания и понимания. Но это и не удивительно. Язык создавался вовсе не для того, чтобы им описывать неописуемое.
Если бесформенное «порождает» форму, то это вовсе не означает, что это форма бесформенного. Глядя в окно, Вы же не скажете, что небо прямоугольное, потому что оконная рама имеет прямоугольную форму. Да, без неба, или пространства, прямоугольного окна не существовало бы. Но это вовсе не означает, что в возникновении формы виновно небо. Так же как невиновно оно в появлении на нем облаков 🙂 Хотя все это, в любом случае, метафоры. И проистекают они из человеческого опыта. Познает ли себя бесформенное в форме? Сложный вопрос. А познает ли себя небо в оконной раме? 🙂
сутра сердца праджняпарамиты
Здесь, Шарипутра, форма – пустота, а пустота – форма. Пустота неотлична от формы, форма неотлична от пустоты; что форма – то пустота, что пустота – то форма. Точно так же эмоции, понятия, кармические образования, сознание. Здесь, Шарипутра, все дхармы отмечены пустотой, не рождены и не преходящи, не загрязнены и не очищены, не ущербны и не совершенны. Поэтому, Шарипутра, в пустоте нет формы, нет эмоций, нет понятий, нет кармических образований, нет сознания, нет глаза, уха, носа, языка, тела, ума, нет видимого, слышимого, обоняемого, вкушаемого, осязаемого, нет дхарм. Нет элементов, начиная от глаза и кончая сознанием ума. Нет неведения, нет пресечения неведения и далее, вплоть до того, что нет старости и смерти и нет пресечения старости и смерти.
а для чего неизреченный источник проистекает в этот мир? не для того ли, чтобы обрести форму (пусть в виде и слов даже) и познать себя? молчание — золото, да. Но если есть импульс выразить что-то в слове, нужно эти самые слова искать и выражать-таки.
То, что порождает не обязательно тождественно порождаемому. И порождает ли неизреченное так как мы привыкли об этом думать на основе нашего обыденного опыта? Слишком уж мы антропоморфизируем, то есть очеловечиваем то, что лежит за гранью познания и понимания. Но это и не удивительно. Язык создавался вовсе не для того, чтобы им описывать неописуемое.
Если бесформенное «порождает» форму, то это вовсе не означает, что это форма бесформенного. Глядя в окно, Вы же не скажете, что небо прямоугольное, потому что оконная рама имеет прямоугольную форму. Да, без неба, или пространства, прямоугольного окна не существовало бы. Но это вовсе не означает, что в возникновении формы виновно небо. Так же как невиновно оно в появлении на нем облаков 🙂 Хотя все это, в любом случае, метафоры. И проистекают они из человеческого опыта. Познает ли себя бесформенное в форме? Сложный вопрос. А познает ли себя небо в оконной раме? 🙂
сутра сердца праджняпарамиты
Здесь, Шарипутра, форма – пустота, а пустота – форма. Пустота неотлична от формы, форма неотлична от пустоты; что форма – то пустота, что пустота – то форма. Точно так же эмоции, понятия, кармические образования, сознание. Здесь, Шарипутра, все дхармы отмечены пустотой, не рождены и не преходящи, не загрязнены и не очищены, не ущербны и не совершенны. Поэтому, Шарипутра, в пустоте нет формы, нет эмоций, нет понятий, нет кармических образований, нет сознания, нет глаза, уха, носа, языка, тела, ума, нет видимого, слышимого, обоняемого, вкушаемого, осязаемого, нет дхарм. Нет элементов, начиная от глаза и кончая сознанием ума. Нет неведения, нет пресечения неведения и далее, вплоть до того, что нет старости и смерти и нет пресечения старости и смерти.
а для чего неизреченный источник проистекает в этот мир? не для того ли, чтобы обрести форму (пусть в виде и слов даже) и познать себя? молчание — золото, да. Но если есть импульс выразить что-то в слове, нужно эти самые слова искать и выражать-таки.
То, что порождает не обязательно тождественно порождаемому. И порождает ли неизреченное так как мы привыкли об этом думать на основе нашего обыденного опыта? Слишком уж мы антропоморфизируем, то есть очеловечиваем то, что лежит за гранью познания и понимания. Но это и не удивительно. Язык создавался вовсе не для того, чтобы им описывать неописуемое.
Если бесформенное «порождает» форму, то это вовсе не означает, что это форма бесформенного. Глядя в окно, Вы же не скажете, что небо прямоугольное, потому что оконная рама имеет прямоугольную форму. Да, без неба, или пространства, прямоугольного окна не существовало бы. Но это вовсе не означает, что в возникновении формы виновно небо. Так же как невиновно оно в появлении на нем облаков 🙂 Хотя все это, в любом случае, метафоры. И проистекают они из человеческого опыта. Познает ли себя бесформенное в форме? Сложный вопрос. А познает ли себя небо в оконной раме? 🙂
сутра сердца праджняпарамиты
Здесь, Шарипутра, форма – пустота, а пустота – форма. Пустота неотлична от формы, форма неотлична от пустоты; что форма – то пустота, что пустота – то форма. Точно так же эмоции, понятия, кармические образования, сознание. Здесь, Шарипутра, все дхармы отмечены пустотой, не рождены и не преходящи, не загрязнены и не очищены, не ущербны и не совершенны. Поэтому, Шарипутра, в пустоте нет формы, нет эмоций, нет понятий, нет кармических образований, нет сознания, нет глаза, уха, носа, языка, тела, ума, нет видимого, слышимого, обоняемого, вкушаемого, осязаемого, нет дхарм. Нет элементов, начиная от глаза и кончая сознанием ума. Нет неведения, нет пресечения неведения и далее, вплоть до того, что нет старости и смерти и нет пресечения старости и смерти.
а для чего неизреченный источник проистекает в этот мир? не для того ли, чтобы обрести форму (пусть в виде и слов даже) и познать себя? молчание — золото, да. Но если есть импульс выразить что-то в слове, нужно эти самые слова искать и выражать-таки.
То, что порождает не обязательно тождественно порождаемому. И порождает ли неизреченное так как мы привыкли об этом думать на основе нашего обыденного опыта? Слишком уж мы антропоморфизируем, то есть очеловечиваем то, что лежит за гранью познания и понимания. Но это и не удивительно. Язык создавался вовсе не для того, чтобы им описывать неописуемое.
Если бесформенное «порождает» форму, то это вовсе не означает, что это форма бесформенного. Глядя в окно, Вы же не скажете, что небо прямоугольное, потому что оконная рама имеет прямоугольную форму. Да, без неба, или пространства, прямоугольного окна не существовало бы. Но это вовсе не означает, что в возникновении формы виновно небо. Так же как невиновно оно в появлении на нем облаков 🙂 Хотя все это, в любом случае, метафоры. И проистекают они из человеческого опыта. Познает ли себя бесформенное в форме? Сложный вопрос. А познает ли себя небо в оконной раме? 🙂
сутра сердца праджняпарамиты
Здесь, Шарипутра, форма – пустота, а пустота – форма. Пустота неотлична от формы, форма неотлична от пустоты; что форма – то пустота, что пустота – то форма. Точно так же эмоции, понятия, кармические образования, сознание. Здесь, Шарипутра, все дхармы отмечены пустотой, не рождены и не преходящи, не загрязнены и не очищены, не ущербны и не совершенны. Поэтому, Шарипутра, в пустоте нет формы, нет эмоций, нет понятий, нет кармических образований, нет сознания, нет глаза, уха, носа, языка, тела, ума, нет видимого, слышимого, обоняемого, вкушаемого, осязаемого, нет дхарм. Нет элементов, начиная от глаза и кончая сознанием ума. Нет неведения, нет пресечения неведения и далее, вплоть до того, что нет старости и смерти и нет пресечения старости и смерти.
а для чего неизреченный источник проистекает в этот мир? не для того ли, чтобы обрести форму (пусть в виде и слов даже) и познать себя? молчание — золото, да. Но если есть импульс выразить что-то в слове, нужно эти самые слова искать и выражать-таки.
То, что порождает не обязательно тождественно порождаемому. И порождает ли неизреченное так как мы привыкли об этом думать на основе нашего обыденного опыта? Слишком уж мы антропоморфизируем, то есть очеловечиваем то, что лежит за гранью познания и понимания. Но это и не удивительно. Язык создавался вовсе не для того, чтобы им описывать неописуемое.
Если бесформенное «порождает» форму, то это вовсе не означает, что это форма бесформенного. Глядя в окно, Вы же не скажете, что небо прямоугольное, потому что оконная рама имеет прямоугольную форму. Да, без неба, или пространства, прямоугольного окна не существовало бы. Но это вовсе не означает, что в возникновении формы виновно небо. Так же как невиновно оно в появлении на нем облаков 🙂 Хотя все это, в любом случае, метафоры. И проистекают они из человеческого опыта. Познает ли себя бесформенное в форме? Сложный вопрос. А познает ли себя небо в оконной раме? 🙂
сутра сердца праджняпарамиты
Здесь, Шарипутра, форма – пустота, а пустота – форма. Пустота неотлична от формы, форма неотлична от пустоты; что форма – то пустота, что пустота – то форма. Точно так же эмоции, понятия, кармические образования, сознание. Здесь, Шарипутра, все дхармы отмечены пустотой, не рождены и не преходящи, не загрязнены и не очищены, не ущербны и не совершенны. Поэтому, Шарипутра, в пустоте нет формы, нет эмоций, нет понятий, нет кармических образований, нет сознания, нет глаза, уха, носа, языка, тела, ума, нет видимого, слышимого, обоняемого, вкушаемого, осязаемого, нет дхарм. Нет элементов, начиная от глаза и кончая сознанием ума. Нет неведения, нет пресечения неведения и далее, вплоть до того, что нет старости и смерти и нет пресечения старости и смерти.
а для чего неизреченный источник проистекает в этот мир? не для того ли, чтобы обрести форму (пусть в виде и слов даже) и познать себя? молчание — золото, да. Но если есть импульс выразить что-то в слове, нужно эти самые слова искать и выражать-таки.
То, что порождает не обязательно тождественно порождаемому. И порождает ли неизреченное так как мы привыкли об этом думать на основе нашего обыденного опыта? Слишком уж мы антропоморфизируем, то есть очеловечиваем то, что лежит за гранью познания и понимания. Но это и не удивительно. Язык создавался вовсе не для того, чтобы им описывать неописуемое.
Если бесформенное «порождает» форму, то это вовсе не означает, что это форма бесформенного. Глядя в окно, Вы же не скажете, что небо прямоугольное, потому что оконная рама имеет прямоугольную форму. Да, без неба, или пространства, прямоугольного окна не существовало бы. Но это вовсе не означает, что в возникновении формы виновно небо. Так же как невиновно оно в появлении на нем облаков 🙂 Хотя все это, в любом случае, метафоры. И проистекают они из человеческого опыта. Познает ли себя бесформенное в форме? Сложный вопрос. А познает ли себя небо в оконной раме? 🙂
сутра сердца праджняпарамиты
Здесь, Шарипутра, форма – пустота, а пустота – форма. Пустота неотлична от формы, форма неотлична от пустоты; что форма – то пустота, что пустота – то форма. Точно так же эмоции, понятия, кармические образования, сознание. Здесь, Шарипутра, все дхармы отмечены пустотой, не рождены и не преходящи, не загрязнены и не очищены, не ущербны и не совершенны. Поэтому, Шарипутра, в пустоте нет формы, нет эмоций, нет понятий, нет кармических образований, нет сознания, нет глаза, уха, носа, языка, тела, ума, нет видимого, слышимого, обоняемого, вкушаемого, осязаемого, нет дхарм. Нет элементов, начиная от глаза и кончая сознанием ума. Нет неведения, нет пресечения неведения и далее, вплоть до того, что нет старости и смерти и нет пресечения старости и смерти.
а для чего неизреченный источник проистекает в этот мир? не для того ли, чтобы обрести форму (пусть в виде и слов даже) и познать себя? молчание — золото, да. Но если есть импульс выразить что-то в слове, нужно эти самые слова искать и выражать-таки.
То, что порождает не обязательно тождественно порождаемому. И порождает ли неизреченное так как мы привыкли об этом думать на основе нашего обыденного опыта? Слишком уж мы антропоморфизируем, то есть очеловечиваем то, что лежит за гранью познания и понимания. Но это и не удивительно. Язык создавался вовсе не для того, чтобы им описывать неописуемое.
Если бесформенное «порождает» форму, то это вовсе не означает, что это форма бесформенного. Глядя в окно, Вы же не скажете, что небо прямоугольное, потому что оконная рама имеет прямоугольную форму. Да, без неба, или пространства, прямоугольного окна не существовало бы. Но это вовсе не означает, что в возникновении формы виновно небо. Так же как невиновно оно в появлении на нем облаков 🙂 Хотя все это, в любом случае, метафоры. И проистекают они из человеческого опыта. Познает ли себя бесформенное в форме? Сложный вопрос. А познает ли себя небо в оконной раме? 🙂
сутра сердца праджняпарамиты
Здесь, Шарипутра, форма – пустота, а пустота – форма. Пустота неотлична от формы, форма неотлична от пустоты; что форма – то пустота, что пустота – то форма. Точно так же эмоции, понятия, кармические образования, сознание. Здесь, Шарипутра, все дхармы отмечены пустотой, не рождены и не преходящи, не загрязнены и не очищены, не ущербны и не совершенны. Поэтому, Шарипутра, в пустоте нет формы, нет эмоций, нет понятий, нет кармических образований, нет сознания, нет глаза, уха, носа, языка, тела, ума, нет видимого, слышимого, обоняемого, вкушаемого, осязаемого, нет дхарм. Нет элементов, начиная от глаза и кончая сознанием ума. Нет неведения, нет пресечения неведения и далее, вплоть до того, что нет старости и смерти и нет пресечения старости и смерти.
На самое смешное, друзья мои, в том, что говорим — то мы о невозможности познания истины, Бога, души, сознания и пр. с помощью слов! Вот он- великий парадокс вселенной, как сказал бы Пелевин.:-)))
Речь-то как раз о том, что с помощью слов, мы познаем только слова. В данном случае такие слова-призраки, как «бог», «душа» и т.д. Познание уже само по себе подразумевает мышление, а мышление — наличие каких-то обозначающих слов. Вот здесь-то и засада 🙂 поскольку, по выражению того же Пелевина, знать — это состояние смертное и венцом любого знания является смерть. Не в том проблема, что невозможно познать неизреченное, а в том, что любой процесс познания замыкается на себе самом. этакий ментальный Уроборос )))
Есть еще такое понятие — «прямое постижение» — однако к познанию (различающему знанию) оно вряд ли имеет прямое отношение 🙂
А почему ты считаешь, что прямое постижение и познание — это разные вещи? Вот с этого места поподробнее, пожалуйста!..
Ну, это очень просто :-))
В буддизме (и не только в буддизме) различают два понятия — прямое постижение, или запредельное омрачению знание — «джняна» (на санскрите) и познание двойственное, распознающее, опредмечивающее знание «виджняна». И это совсем не одно и то же.
Джняна — знание недвойственное, в котором и знание, и знающий не различны. Этот знание всегда есть, было и будет (если выражаться во временных категориях). Оно изначально и бесконечно. Но увы... оно замутнено невежеством и заблуждениями. Пробуждение — это как раз и есть прямое постижение истины, когда более не остается никаких омрачений.
«Джняна», или на тибетском ye shes — вневременное, не имеющее начала и конца непосредственное состояние знания в настоящий момент.
О виджняне, или распознающем, различающем двойственном знании, распространяться не имеет смысла. О ней мы хорошо знаем из своего повседневного опыта 🙂
На самое смешное, друзья мои, в том, что говорим — то мы о невозможности познания истины, Бога, души, сознания и пр. с помощью слов! Вот он- великий парадокс вселенной, как сказал бы Пелевин.:-)))
Речь-то как раз о том, что с помощью слов, мы познаем только слова. В данном случае такие слова-призраки, как «бог», «душа» и т.д. Познание уже само по себе подразумевает мышление, а мышление — наличие каких-то обозначающих слов. Вот здесь-то и засада 🙂 поскольку, по выражению того же Пелевина, знать — это состояние смертное и венцом любого знания является смерть. Не в том проблема, что невозможно познать неизреченное, а в том, что любой процесс познания замыкается на себе самом. этакий ментальный Уроборос )))
Есть еще такое понятие — «прямое постижение» — однако к познанию (различающему знанию) оно вряд ли имеет прямое отношение 🙂
А почему ты считаешь, что прямое постижение и познание — это разные вещи? Вот с этого места поподробнее, пожалуйста!..
Ну, это очень просто :-))
В буддизме (и не только в буддизме) различают два понятия — прямое постижение, или запредельное омрачению знание — «джняна» (на санскрите) и познание двойственное, распознающее, опредмечивающее знание «виджняна». И это совсем не одно и то же.
Джняна — знание недвойственное, в котором и знание, и знающий не различны. Этот знание всегда есть, было и будет (если выражаться во временных категориях). Оно изначально и бесконечно. Но увы... оно замутнено невежеством и заблуждениями. Пробуждение — это как раз и есть прямое постижение истины, когда более не остается никаких омрачений.
«Джняна», или на тибетском ye shes — вневременное, не имеющее начала и конца непосредственное состояние знания в настоящий момент.
О виджняне, или распознающем, различающем двойственном знании, распространяться не имеет смысла. О ней мы хорошо знаем из своего повседневного опыта 🙂
На самое смешное, друзья мои, в том, что говорим — то мы о невозможности познания истины, Бога, души, сознания и пр. с помощью слов! Вот он- великий парадокс вселенной, как сказал бы Пелевин.:-)))
Речь-то как раз о том, что с помощью слов, мы познаем только слова. В данном случае такие слова-призраки, как «бог», «душа» и т.д. Познание уже само по себе подразумевает мышление, а мышление — наличие каких-то обозначающих слов. Вот здесь-то и засада 🙂 поскольку, по выражению того же Пелевина, знать — это состояние смертное и венцом любого знания является смерть. Не в том проблема, что невозможно познать неизреченное, а в том, что любой процесс познания замыкается на себе самом. этакий ментальный Уроборос )))
Есть еще такое понятие — «прямое постижение» — однако к познанию (различающему знанию) оно вряд ли имеет прямое отношение 🙂
А почему ты считаешь, что прямое постижение и познание — это разные вещи? Вот с этого места поподробнее, пожалуйста!..
Ну, это очень просто :-))
В буддизме (и не только в буддизме) различают два понятия — прямое постижение, или запредельное омрачению знание — «джняна» (на санскрите) и познание двойственное, распознающее, опредмечивающее знание «виджняна». И это совсем не одно и то же.
Джняна — знание недвойственное, в котором и знание, и знающий не различны. Этот знание всегда есть, было и будет (если выражаться во временных категориях). Оно изначально и бесконечно. Но увы... оно замутнено невежеством и заблуждениями. Пробуждение — это как раз и есть прямое постижение истины, когда более не остается никаких омрачений.
«Джняна», или на тибетском ye shes — вневременное, не имеющее начала и конца непосредственное состояние знания в настоящий момент.
О виджняне, или распознающем, различающем двойственном знании, распространяться не имеет смысла. О ней мы хорошо знаем из своего повседневного опыта 🙂
На самое смешное, друзья мои, в том, что говорим — то мы о невозможности познания истины, Бога, души, сознания и пр. с помощью слов! Вот он- великий парадокс вселенной, как сказал бы Пелевин.:-)))
Речь-то как раз о том, что с помощью слов, мы познаем только слова. В данном случае такие слова-призраки, как «бог», «душа» и т.д. Познание уже само по себе подразумевает мышление, а мышление — наличие каких-то обозначающих слов. Вот здесь-то и засада 🙂 поскольку, по выражению того же Пелевина, знать — это состояние смертное и венцом любого знания является смерть. Не в том проблема, что невозможно познать неизреченное, а в том, что любой процесс познания замыкается на себе самом. этакий ментальный Уроборос )))
Есть еще такое понятие — «прямое постижение» — однако к познанию (различающему знанию) оно вряд ли имеет прямое отношение 🙂
А почему ты считаешь, что прямое постижение и познание — это разные вещи? Вот с этого места поподробнее, пожалуйста!..
Ну, это очень просто :-))
В буддизме (и не только в буддизме) различают два понятия — прямое постижение, или запредельное омрачению знание — «джняна» (на санскрите) и познание двойственное, распознающее, опредмечивающее знание «виджняна». И это совсем не одно и то же.
Джняна — знание недвойственное, в котором и знание, и знающий не различны. Этот знание всегда есть, было и будет (если выражаться во временных категориях). Оно изначально и бесконечно. Но увы... оно замутнено невежеством и заблуждениями. Пробуждение — это как раз и есть прямое постижение истины, когда более не остается никаких омрачений.
«Джняна», или на тибетском ye shes — вневременное, не имеющее начала и конца непосредственное состояние знания в настоящий момент.
О виджняне, или распознающем, различающем двойственном знании, распространяться не имеет смысла. О ней мы хорошо знаем из своего повседневного опыта 🙂
На самое смешное, друзья мои, в том, что говорим — то мы о невозможности познания истины, Бога, души, сознания и пр. с помощью слов! Вот он- великий парадокс вселенной, как сказал бы Пелевин.:-)))
Речь-то как раз о том, что с помощью слов, мы познаем только слова. В данном случае такие слова-призраки, как «бог», «душа» и т.д. Познание уже само по себе подразумевает мышление, а мышление — наличие каких-то обозначающих слов. Вот здесь-то и засада 🙂 поскольку, по выражению того же Пелевина, знать — это состояние смертное и венцом любого знания является смерть. Не в том проблема, что невозможно познать неизреченное, а в том, что любой процесс познания замыкается на себе самом. этакий ментальный Уроборос )))
Есть еще такое понятие — «прямое постижение» — однако к познанию (различающему знанию) оно вряд ли имеет прямое отношение 🙂
А почему ты считаешь, что прямое постижение и познание — это разные вещи? Вот с этого места поподробнее, пожалуйста!..
Ну, это очень просто :-))
В буддизме (и не только в буддизме) различают два понятия — прямое постижение, или запредельное омрачению знание — «джняна» (на санскрите) и познание двойственное, распознающее, опредмечивающее знание «виджняна». И это совсем не одно и то же.
Джняна — знание недвойственное, в котором и знание, и знающий не различны. Этот знание всегда есть, было и будет (если выражаться во временных категориях). Оно изначально и бесконечно. Но увы... оно замутнено невежеством и заблуждениями. Пробуждение — это как раз и есть прямое постижение истины, когда более не остается никаких омрачений.
«Джняна», или на тибетском ye shes — вневременное, не имеющее начала и конца непосредственное состояние знания в настоящий момент.
О виджняне, или распознающем, различающем двойственном знании, распространяться не имеет смысла. О ней мы хорошо знаем из своего повседневного опыта 🙂
На самое смешное, друзья мои, в том, что говорим — то мы о невозможности познания истины, Бога, души, сознания и пр. с помощью слов! Вот он- великий парадокс вселенной, как сказал бы Пелевин.:-)))
Речь-то как раз о том, что с помощью слов, мы познаем только слова. В данном случае такие слова-призраки, как «бог», «душа» и т.д. Познание уже само по себе подразумевает мышление, а мышление — наличие каких-то обозначающих слов. Вот здесь-то и засада 🙂 поскольку, по выражению того же Пелевина, знать — это состояние смертное и венцом любого знания является смерть. Не в том проблема, что невозможно познать неизреченное, а в том, что любой процесс познания замыкается на себе самом. этакий ментальный Уроборос )))
Есть еще такое понятие — «прямое постижение» — однако к познанию (различающему знанию) оно вряд ли имеет прямое отношение 🙂
А почему ты считаешь, что прямое постижение и познание — это разные вещи? Вот с этого места поподробнее, пожалуйста!..
Ну, это очень просто :-))
В буддизме (и не только в буддизме) различают два понятия — прямое постижение, или запредельное омрачению знание — «джняна» (на санскрите) и познание двойственное, распознающее, опредмечивающее знание «виджняна». И это совсем не одно и то же.
Джняна — знание недвойственное, в котором и знание, и знающий не различны. Этот знание всегда есть, было и будет (если выражаться во временных категориях). Оно изначально и бесконечно. Но увы... оно замутнено невежеством и заблуждениями. Пробуждение — это как раз и есть прямое постижение истины, когда более не остается никаких омрачений.
«Джняна», или на тибетском ye shes — вневременное, не имеющее начала и конца непосредственное состояние знания в настоящий момент.
О виджняне, или распознающем, различающем двойственном знании, распространяться не имеет смысла. О ней мы хорошо знаем из своего повседневного опыта 🙂
На самое смешное, друзья мои, в том, что говорим — то мы о невозможности познания истины, Бога, души, сознания и пр. с помощью слов! Вот он- великий парадокс вселенной, как сказал бы Пелевин.:-)))
Речь-то как раз о том, что с помощью слов, мы познаем только слова. В данном случае такие слова-призраки, как «бог», «душа» и т.д. Познание уже само по себе подразумевает мышление, а мышление — наличие каких-то обозначающих слов. Вот здесь-то и засада 🙂 поскольку, по выражению того же Пелевина, знать — это состояние смертное и венцом любого знания является смерть. Не в том проблема, что невозможно познать неизреченное, а в том, что любой процесс познания замыкается на себе самом. этакий ментальный Уроборос )))
Есть еще такое понятие — «прямое постижение» — однако к познанию (различающему знанию) оно вряд ли имеет прямое отношение 🙂
А почему ты считаешь, что прямое постижение и познание — это разные вещи? Вот с этого места поподробнее, пожалуйста!..
Ну, это очень просто :-))
В буддизме (и не только в буддизме) различают два понятия — прямое постижение, или запредельное омрачению знание — «джняна» (на санскрите) и познание двойственное, распознающее, опредмечивающее знание «виджняна». И это совсем не одно и то же.
Джняна — знание недвойственное, в котором и знание, и знающий не различны. Этот знание всегда есть, было и будет (если выражаться во временных категориях). Оно изначально и бесконечно. Но увы... оно замутнено невежеством и заблуждениями. Пробуждение — это как раз и есть прямое постижение истины, когда более не остается никаких омрачений.
«Джняна», или на тибетском ye shes — вневременное, не имеющее начала и конца непосредственное состояние знания в настоящий момент.
О виджняне, или распознающем, различающем двойственном знании, распространяться не имеет смысла. О ней мы хорошо знаем из своего повседневного опыта 🙂
На самое смешное, друзья мои, в том, что говорим — то мы о невозможности познания истины, Бога, души, сознания и пр. с помощью слов! Вот он- великий парадокс вселенной, как сказал бы Пелевин.:-)))
Речь-то как раз о том, что с помощью слов, мы познаем только слова. В данном случае такие слова-призраки, как «бог», «душа» и т.д. Познание уже само по себе подразумевает мышление, а мышление — наличие каких-то обозначающих слов. Вот здесь-то и засада 🙂 поскольку, по выражению того же Пелевина, знать — это состояние смертное и венцом любого знания является смерть. Не в том проблема, что невозможно познать неизреченное, а в том, что любой процесс познания замыкается на себе самом. этакий ментальный Уроборос )))
Есть еще такое понятие — «прямое постижение» — однако к познанию (различающему знанию) оно вряд ли имеет прямое отношение 🙂
А почему ты считаешь, что прямое постижение и познание — это разные вещи? Вот с этого места поподробнее, пожалуйста!..
Ну, это очень просто :-))
В буддизме (и не только в буддизме) различают два понятия — прямое постижение, или запредельное омрачению знание — «джняна» (на санскрите) и познание двойственное, распознающее, опредмечивающее знание «виджняна». И это совсем не одно и то же.
Джняна — знание недвойственное, в котором и знание, и знающий не различны. Этот знание всегда есть, было и будет (если выражаться во временных категориях). Оно изначально и бесконечно. Но увы... оно замутнено невежеством и заблуждениями. Пробуждение — это как раз и есть прямое постижение истины, когда более не остается никаких омрачений.
«Джняна», или на тибетском ye shes — вневременное, не имеющее начала и конца непосредственное состояние знания в настоящий момент.
О виджняне, или распознающем, различающем двойственном знании, распространяться не имеет смысла. О ней мы хорошо знаем из своего повседневного опыта 🙂
На самое смешное, друзья мои, в том, что говорим — то мы о невозможности познания истины, Бога, души, сознания и пр. с помощью слов! Вот он- великий парадокс вселенной, как сказал бы Пелевин.:-)))
Речь-то как раз о том, что с помощью слов, мы познаем только слова. В данном случае такие слова-призраки, как «бог», «душа» и т.д. Познание уже само по себе подразумевает мышление, а мышление — наличие каких-то обозначающих слов. Вот здесь-то и засада 🙂 поскольку, по выражению того же Пелевина, знать — это состояние смертное и венцом любого знания является смерть. Не в том проблема, что невозможно познать неизреченное, а в том, что любой процесс познания замыкается на себе самом. этакий ментальный Уроборос )))
Есть еще такое понятие — «прямое постижение» — однако к познанию (различающему знанию) оно вряд ли имеет прямое отношение 🙂
А почему ты считаешь, что прямое постижение и познание — это разные вещи? Вот с этого места поподробнее, пожалуйста!..
Ну, это очень просто :-))
В буддизме (и не только в буддизме) различают два понятия — прямое постижение, или запредельное омрачению знание — «джняна» (на санскрите) и познание двойственное, распознающее, опредмечивающее знание «виджняна». И это совсем не одно и то же.
Джняна — знание недвойственное, в котором и знание, и знающий не различны. Этот знание всегда есть, было и будет (если выражаться во временных категориях). Оно изначально и бесконечно. Но увы... оно замутнено невежеством и заблуждениями. Пробуждение — это как раз и есть прямое постижение истины, когда более не остается никаких омрачений.
«Джняна», или на тибетском ye shes — вневременное, не имеющее начала и конца непосредственное состояние знания в настоящий момент.
О виджняне, или распознающем, различающем двойственном знании, распространяться не имеет смысла. О ней мы хорошо знаем из своего повседневного опыта 🙂
На самое смешное, друзья мои, в том, что говорим — то мы о невозможности познания истины, Бога, души, сознания и пр. с помощью слов! Вот он- великий парадокс вселенной, как сказал бы Пелевин.:-)))
Речь-то как раз о том, что с помощью слов, мы познаем только слова. В данном случае такие слова-призраки, как «бог», «душа» и т.д. Познание уже само по себе подразумевает мышление, а мышление — наличие каких-то обозначающих слов. Вот здесь-то и засада 🙂 поскольку, по выражению того же Пелевина, знать — это состояние смертное и венцом любого знания является смерть. Не в том проблема, что невозможно познать неизреченное, а в том, что любой процесс познания замыкается на себе самом. этакий ментальный Уроборос )))
Есть еще такое понятие — «прямое постижение» — однако к познанию (различающему знанию) оно вряд ли имеет прямое отношение 🙂
А почему ты считаешь, что прямое постижение и познание — это разные вещи? Вот с этого места поподробнее, пожалуйста!..
Ну, это очень просто :-))
В буддизме (и не только в буддизме) различают два понятия — прямое постижение, или запредельное омрачению знание — «джняна» (на санскрите) и познание двойственное, распознающее, опредмечивающее знание «виджняна». И это совсем не одно и то же.
Джняна — знание недвойственное, в котором и знание, и знающий не различны. Этот знание всегда есть, было и будет (если выражаться во временных категориях). Оно изначально и бесконечно. Но увы... оно замутнено невежеством и заблуждениями. Пробуждение — это как раз и есть прямое постижение истины, когда более не остается никаких омрачений.
«Джняна», или на тибетском ye shes — вневременное, не имеющее начала и конца непосредственное состояние знания в настоящий момент.
О виджняне, или распознающем, различающем двойственном знании, распространяться не имеет смысла. О ней мы хорошо знаем из своего повседневного опыта 🙂
На самое смешное, друзья мои, в том, что говорим — то мы о невозможности познания истины, Бога, души, сознания и пр. с помощью слов! Вот он- великий парадокс вселенной, как сказал бы Пелевин.:-)))
Речь-то как раз о том, что с помощью слов, мы познаем только слова. В данном случае такие слова-призраки, как «бог», «душа» и т.д. Познание уже само по себе подразумевает мышление, а мышление — наличие каких-то обозначающих слов. Вот здесь-то и засада 🙂 поскольку, по выражению того же Пелевина, знать — это состояние смертное и венцом любого знания является смерть. Не в том проблема, что невозможно познать неизреченное, а в том, что любой процесс познания замыкается на себе самом. этакий ментальный Уроборос )))
Есть еще такое понятие — «прямое постижение» — однако к познанию (различающему знанию) оно вряд ли имеет прямое отношение 🙂
А почему ты считаешь, что прямое постижение и познание — это разные вещи? Вот с этого места поподробнее, пожалуйста!..
Ну, это очень просто :-))
В буддизме (и не только в буддизме) различают два понятия — прямое постижение, или запредельное омрачению знание — «джняна» (на санскрите) и познание двойственное, распознающее, опредмечивающее знание «виджняна». И это совсем не одно и то же.
Джняна — знание недвойственное, в котором и знание, и знающий не различны. Этот знание всегда есть, было и будет (если выражаться во временных категориях). Оно изначально и бесконечно. Но увы... оно замутнено невежеством и заблуждениями. Пробуждение — это как раз и есть прямое постижение истины, когда более не остается никаких омрачений.
«Джняна», или на тибетском ye shes — вневременное, не имеющее начала и конца непосредственное состояние знания в настоящий момент.
О виджняне, или распознающем, различающем двойственном знании, распространяться не имеет смысла. О ней мы хорошо знаем из своего повседневного опыта 🙂
На самое смешное, друзья мои, в том, что говорим — то мы о невозможности познания истины, Бога, души, сознания и пр. с помощью слов! Вот он- великий парадокс вселенной, как сказал бы Пелевин.:-)))
Речь-то как раз о том, что с помощью слов, мы познаем только слова. В данном случае такие слова-призраки, как «бог», «душа» и т.д. Познание уже само по себе подразумевает мышление, а мышление — наличие каких-то обозначающих слов. Вот здесь-то и засада 🙂 поскольку, по выражению того же Пелевина, знать — это состояние смертное и венцом любого знания является смерть. Не в том проблема, что невозможно познать неизреченное, а в том, что любой процесс познания замыкается на себе самом. этакий ментальный Уроборос )))
Есть еще такое понятие — «прямое постижение» — однако к познанию (различающему знанию) оно вряд ли имеет прямое отношение 🙂
А почему ты считаешь, что прямое постижение и познание — это разные вещи? Вот с этого места поподробнее, пожалуйста!..
Ну, это очень просто :-))
В буддизме (и не только в буддизме) различают два понятия — прямое постижение, или запредельное омрачению знание — «джняна» (на санскрите) и познание двойственное, распознающее, опредмечивающее знание «виджняна». И это совсем не одно и то же.
Джняна — знание недвойственное, в котором и знание, и знающий не различны. Этот знание всегда есть, было и будет (если выражаться во временных категориях). Оно изначально и бесконечно. Но увы... оно замутнено невежеством и заблуждениями. Пробуждение — это как раз и есть прямое постижение истины, когда более не остается никаких омрачений.
«Джняна», или на тибетском ye shes — вневременное, не имеющее начала и конца непосредственное состояние знания в настоящий момент.
О виджняне, или распознающем, различающем двойственном знании, распространяться не имеет смысла. О ней мы хорошо знаем из своего повседневного опыта 🙂
На самое смешное, друзья мои, в том, что говорим — то мы о невозможности познания истины, Бога, души, сознания и пр. с помощью слов! Вот он- великий парадокс вселенной, как сказал бы Пелевин.:-)))
Речь-то как раз о том, что с помощью слов, мы познаем только слова. В данном случае такие слова-призраки, как «бог», «душа» и т.д. Познание уже само по себе подразумевает мышление, а мышление — наличие каких-то обозначающих слов. Вот здесь-то и засада 🙂 поскольку, по выражению того же Пелевина, знать — это состояние смертное и венцом любого знания является смерть. Не в том проблема, что невозможно познать неизреченное, а в том, что любой процесс познания замыкается на себе самом. этакий ментальный Уроборос )))
Есть еще такое понятие — «прямое постижение» — однако к познанию (различающему знанию) оно вряд ли имеет прямое отношение 🙂
А почему ты считаешь, что прямое постижение и познание — это разные вещи? Вот с этого места поподробнее, пожалуйста!..
Ну, это очень просто :-))
В буддизме (и не только в буддизме) различают два понятия — прямое постижение, или запредельное омрачению знание — «джняна» (на санскрите) и познание двойственное, распознающее, опредмечивающее знание «виджняна». И это совсем не одно и то же.
Джняна — знание недвойственное, в котором и знание, и знающий не различны. Этот знание всегда есть, было и будет (если выражаться во временных категориях). Оно изначально и бесконечно. Но увы... оно замутнено невежеством и заблуждениями. Пробуждение — это как раз и есть прямое постижение истины, когда более не остается никаких омрачений.
«Джняна», или на тибетском ye shes — вневременное, не имеющее начала и конца непосредственное состояние знания в настоящий момент.
О виджняне, или распознающем, различающем двойственном знании, распространяться не имеет смысла. О ней мы хорошо знаем из своего повседневного опыта 🙂
На самое смешное, друзья мои, в том, что говорим — то мы о невозможности познания истины, Бога, души, сознания и пр. с помощью слов! Вот он- великий парадокс вселенной, как сказал бы Пелевин.:-)))
Речь-то как раз о том, что с помощью слов, мы познаем только слова. В данном случае такие слова-призраки, как «бог», «душа» и т.д. Познание уже само по себе подразумевает мышление, а мышление — наличие каких-то обозначающих слов. Вот здесь-то и засада 🙂 поскольку, по выражению того же Пелевина, знать — это состояние смертное и венцом любого знания является смерть. Не в том проблема, что невозможно познать неизреченное, а в том, что любой процесс познания замыкается на себе самом. этакий ментальный Уроборос )))
Есть еще такое понятие — «прямое постижение» — однако к познанию (различающему знанию) оно вряд ли имеет прямое отношение 🙂
А почему ты считаешь, что прямое постижение и познание — это разные вещи? Вот с этого места поподробнее, пожалуйста!..
Ну, это очень просто :-))
В буддизме (и не только в буддизме) различают два понятия — прямое постижение, или запредельное омрачению знание — «джняна» (на санскрите) и познание двойственное, распознающее, опредмечивающее знание «виджняна». И это совсем не одно и то же.
Джняна — знание недвойственное, в котором и знание, и знающий не различны. Этот знание всегда есть, было и будет (если выражаться во временных категориях). Оно изначально и бесконечно. Но увы... оно замутнено невежеством и заблуждениями. Пробуждение — это как раз и есть прямое постижение истины, когда более не остается никаких омрачений.
«Джняна», или на тибетском ye shes — вневременное, не имеющее начала и конца непосредственное состояние знания в настоящий момент.
О виджняне, или распознающем, различающем двойственном знании, распространяться не имеет смысла. О ней мы хорошо знаем из своего повседневного опыта 🙂
На самое смешное, друзья мои, в том, что говорим — то мы о невозможности познания истины, Бога, души, сознания и пр. с помощью слов! Вот он- великий парадокс вселенной, как сказал бы Пелевин.:-)))
Речь-то как раз о том, что с помощью слов, мы познаем только слова. В данном случае такие слова-призраки, как «бог», «душа» и т.д. Познание уже само по себе подразумевает мышление, а мышление — наличие каких-то обозначающих слов. Вот здесь-то и засада 🙂 поскольку, по выражению того же Пелевина, знать — это состояние смертное и венцом любого знания является смерть. Не в том проблема, что невозможно познать неизреченное, а в том, что любой процесс познания замыкается на себе самом. этакий ментальный Уроборос )))
Есть еще такое понятие — «прямое постижение» — однако к познанию (различающему знанию) оно вряд ли имеет прямое отношение 🙂
А почему ты считаешь, что прямое постижение и познание — это разные вещи? Вот с этого места поподробнее, пожалуйста!..
Ну, это очень просто :-))
В буддизме (и не только в буддизме) различают два понятия — прямое постижение, или запредельное омрачению знание — «джняна» (на санскрите) и познание двойственное, распознающее, опредмечивающее знание «виджняна». И это совсем не одно и то же.
Джняна — знание недвойственное, в котором и знание, и знающий не различны. Этот знание всегда есть, было и будет (если выражаться во временных категориях). Оно изначально и бесконечно. Но увы... оно замутнено невежеством и заблуждениями. Пробуждение — это как раз и есть прямое постижение истины, когда более не остается никаких омрачений.
«Джняна», или на тибетском ye shes — вневременное, не имеющее начала и конца непосредственное состояние знания в настоящий момент.
О виджняне, или распознающем, различающем двойственном знании, распространяться не имеет смысла. О ней мы хорошо знаем из своего повседневного опыта 🙂
На самое смешное, друзья мои, в том, что говорим — то мы о невозможности познания истины, Бога, души, сознания и пр. с помощью слов! Вот он- великий парадокс вселенной, как сказал бы Пелевин.:-)))
Речь-то как раз о том, что с помощью слов, мы познаем только слова. В данном случае такие слова-призраки, как «бог», «душа» и т.д. Познание уже само по себе подразумевает мышление, а мышление — наличие каких-то обозначающих слов. Вот здесь-то и засада 🙂 поскольку, по выражению того же Пелевина, знать — это состояние смертное и венцом любого знания является смерть. Не в том проблема, что невозможно познать неизреченное, а в том, что любой процесс познания замыкается на себе самом. этакий ментальный Уроборос )))
Есть еще такое понятие — «прямое постижение» — однако к познанию (различающему знанию) оно вряд ли имеет прямое отношение 🙂
А почему ты считаешь, что прямое постижение и познание — это разные вещи? Вот с этого места поподробнее, пожалуйста!..
Ну, это очень просто :-))
В буддизме (и не только в буддизме) различают два понятия — прямое постижение, или запредельное омрачению знание — «джняна» (на санскрите) и познание двойственное, распознающее, опредмечивающее знание «виджняна». И это совсем не одно и то же.
Джняна — знание недвойственное, в котором и знание, и знающий не различны. Этот знание всегда есть, было и будет (если выражаться во временных категориях). Оно изначально и бесконечно. Но увы... оно замутнено невежеством и заблуждениями. Пробуждение — это как раз и есть прямое постижение истины, когда более не остается никаких омрачений.
«Джняна», или на тибетском ye shes — вневременное, не имеющее начала и конца непосредственное состояние знания в настоящий момент.
О виджняне, или распознающем, различающем двойственном знании, распространяться не имеет смысла. О ней мы хорошо знаем из своего повседневного опыта 🙂